-Небольшое помещенице приёмного покоя райбольницы. Уборщица тётя Мотя, коренастая и задастая, елозит шваброй по мокрому полу. Наклоняется, залезает тряпкой под низенькие кушетки. И разгибается, держась за поясницу.
- Иван Семёныч? Что с красавцем будем делать?
"Красавец" уже час лежал на каталке. Его привезли среди всеобщей беготни вокруг другого пациента с кровотечением из артерии. Поножовщина в кафе. Страх сколько крови было, и в машине и здесь всё залил. Дежурный хирург, молодой ещё парень, справился. Зашил, вытащил с того света. Сейчас сидел, заполнял бумажки.
- Что делать? Бери медсестру Наташку и в морг. Неопознанное лицо с переломом шейных позвонков.
Пришла Наташка со смазанными губами. Целовалась, видно, с очередным пациентом. Натянула перчатки, и скорбная процессия потянулась к моргу. "Красавец" был действительно красив и породист. Античная голова покойного плыла прямо перед глазами тёти Моти.
- Дипломат или буржуй, в бежевом дорогом пальто был.
Тётя Мотя уважала тех, кому больше, чем ей, повезло в жизни. Дорого одет, в карманах ничего, обшарила уже. Вдруг покойный открыл глаза и посмотрел на неё. Тётю Мотю чуть кондрашка не хватила.
Если бы я это писала, я бы оживила его на раз два. Он бы у меня взбодрился, неожиданно поздоровел и выбежал из райбольницы, напевая на ходу. В дорогом кашемиром пальто цвета кэмел. Закидывая при беге голову с зализанными назад гелиевыми тёмными волосами. И воняя дорогим мужским парфюмом. Но народ у нас любит драмы, и закончилось всё плохо.
Journal information