Андрей Коровин, примерно так. Зоя Ивановна, женщина лет 30-ти. Учительница, даже заслуженная, полюбила литературу. Любовь эта была крайне болезненная. Работала она, работала у себя в глуши. Потом периодически Чёрт приносил её в общежитие Литературного института. В подмышке торчал томик поэта из Серебряного века. Гумилёва или Иванова. И всё, капец. Караул. Студенты адски радовались, как же. Пришла Зоя Ивановна!
Она садилась на студенческую кровать за общий стол. Вытаскивала из потрескавшейся лаковой сумочки с белесой тканью, проглядывающей сквозь трещины, купюрку. И кого-нибудь посылали за водкой. Была она всё время в светлой блузочке с вышитым воротом. Всегда. С вышитым воротом, неизменный атрибут. Под пиджачком каким учительским.
На следующий день видели, как она бродила невменяемая по общежитию в чьих-то грязных шароварах и искала своё нижнее кружевное бельё. С остановившимся взглядом. Или находили её на полу на продавленном матрасе. С ногами, укутанными драным зелёным одеялом. Так продолжалось два дня. Потом она одевалась в свою блузочку с кружевным воротничком. Непременно с кружевным воротничком. И ехала преподавать. Всё тип-топ, Котики. Страшная такая человеческая метаморфоза, да.
Journal information