На ночь жена накручивала бигуди и мазала лицо кремом, становясь похожей на привидение. Потом укладывалась рядом со мной в кровать, холодная и враждебная. Вытягивалась вся как струна, и лежала, сопела. Дышала как чайник со свистком на кухне. Я демонстративно тогда вставал и шёл в ванную. Запирался там на полчаса, на час, пока она не заснёт. Не захрапит, не засвистит тонким протяжным свистом.
Читал, или думал. Листал свой дневник. Сегодня жена не выдержала, и стала барабанить ладонями по двери. Барабанным боем. То кулаками, то плашмя ладонью.
-Я ещё не закончил.
-Что ты там не закончил? Что можно столько времени кончать?
Когда минут через десять я приоткрыл дверь, мне на голову обрушился томик Дюрера и раскровил ухо. Прижимая кровящее ухо кухонным полотенцем, я звезданул её по голове кухонной деревянной доской. Прямо посередине, симметрично. Она пошла к зеркалу зализывать раны. Всё, между нами началась открытая война. Жена бормотала, отыскивая медицинский пластырь:
- Будь ты проклят, будь ты проклят! Я никогда тебе этого не прощу!
Journal information