Есть фотография одна
(она меня ужасно раздражает),
ты там стоишь в синюшном школьном платье
и в объектив бессмысленно глядишь
(так девочки всегда глядят,
и в этом смысле мальчики умнее).
Прошло лет 25
(ну 26),
и скоро почки жирные взорвутся
и поплывут в какой-то синеве.
Но почему ж тогда так больно мне?
Другой поэт, а поэтов сейчас как собак нерезанных, на поэтическом сборище приметил молодую почитательницу поэтических даров. Подсел к ней. Ну, уговорил сходить за водкой. Это в российской действительности поэтической очень часто происходило. Вотка, вотка и ещё раз вотка. Чтобы ничего не соображать, расслабиться и творить всякие непотребные чудесатости. А так совесть не позволяет.
Дама позвонила мужу, что ночует у подруги. Притащил поэт её домой и в койку. Мы же простые как валенки, и нам кроме физиологических простейших актов другие отношения с женщиной неведомы. Простота хуже воровства, сказал кто-то из классиков. Так вот, этот поэт был хуже вора. Лежит она под ним и даже подстанывает. И вдруг спрашивает:
-А можно я вас Димочкой буду называть во время этого, ну, акта? Очень я Димочку Воденникова обожаю и даже люблю.
Посмотрел он на неё водочными глазами. Столько водки я не выпью, чтобы трахаться с женщиной, воображающей, что при этом с ней в постели кувыркается другой!
Journal information