- Верещагина уже нет, подорвался в багдадском Диснейленде на американских горках.
- Пальчикова тоже уже нет..
Костя вспомнил, как в одиннадцатом классе Пальчиков предлагал ему минет («пойми, Егорушкин, я в отличие от баб, знаю, как это нужно делать»). Несмотря на железную аргументацию, Костя от минета отказался. В общем, всё зашибись.
Короче, Костя достаёт из широких штанин телепоун, набирает номер Машки, которая ещё в школе ему отказала, чтобы наверстать упущенное. За 20 лет. Три часа просидел с Машей в баре и после семи коктейлей стоит у неё перед дверью её квартиры:
-Если ты мне и сейчас не дашь, то дальше у меня уже, сама понимаешь, может и не встать.
-Понимаешь, Костя. В 20 я вышла замуж, а в 21 развелась, потому что узнала, что он спит с моей матерью. Я потеряла и мужа, и мать. В 22 меня выгнали из института, в 23 я начала пить, в 24 оказалась на улице, с 25 до 28 работала проституткой, а с 28 до 30 работала проституткой в череповце. В 30 я снова вышла замуж, потому что мне снова было негде жить. Он бил меня и убил бы, если б не повесился. Сейчас я работаю в прачечной и каждый вечер, приходя домой, закидываюсь снотворным и ложусь спать, чтобы не иметь возможности думать об этом всем. Единственное мое светлое воспоминание, Костя, это ты. Те времена, когда ты провожал меня до дома, читал мне Бодлера. Я никогда тебе не дам, Егорушкин. Никогда. Потому что тогда у меня вообще ничего не останется.
Блеск, конечно.
Journal information